|
Чортова_Дюжина (Автор -НЕиСТОРик)
Вторник, 28 Ноября 2018 г. 00:00 (ссылка)
В верстах пятидесяти от Киева, в местах благочестивых, красивых до крайности и такоже до крайности изобильных росла себе панночка. Росла панночка без матери, отец был её единственным воспитателем. Отец сотник - хозяин окрестных земель - в ней души не чаял. Исполнял любое её желание; красавица отвечала отцу искренней дочерней любовью, послушанием и добродетельным поведением. Приветлива была и к козакам, при сотнике состоявшим, и к дворовым и ко всем окрестным поселянам. Крестьяне, зная и не раз ощущая на себе жёсткий характер хозяина, отвечали панночке взаимностью; понимали, что лишь она в состоянии смягчать крутой нрав отца. Не раз бывало, что под её взглядом суровый батько таял, как воск на жаре, и вполне достойный розг работник уходил со словесным выговором, тихой скороговоркой благословляя милосердие панской дочери. Панночка была в меру набожной, знала умные церковные книги. По тогдашней моде состоятельный отец нанимал ей время от времени учителей из семинарии, щедро одаривая ректора просом, яйцом и осетриной. Да и сами учителя - бурсаки старших ступеней, приходившие на вакансии, - обижены никогда не были. Возвращались в семинарию в новых сапогах и свитках, сытые, да и с червонцами золотыми в кармане, первым делом бросаясь к ректору со словами благодарности за протекцию.
Не лишне добавить - для ревнителей нравственности:
Молодым бурсакам, кроме всего прочего, во время занятий с юной прелестной девушкой приходилось бороться и со скоромными мыслями... видимо... Но во избежание этого... видимо... в углу светлицы постоянно переминался доверенный сотника козак, оглаживая седые с желтизной от табака усы. Обычно это были Явтух или Дорош, оба со шрамами былой славы на загорелых лицах, вполне пожилые, суровые и вполне способные одним своим взглядом выбить всю возможную дурь из головы «учителя». Ровным счётом ничего не понимая из того, о чем говорили панночка и бурсаки, умудрённые жизненным опытом стражи отлично чуяли общее течение разговоров. И время от времени тихонько покрякивали в усы. А уж если случалось козацкой сабле выйти на палец из ножен и с твёрдым негромким звуком вернуться обратно - «учитель» мигом забывал всё скоромное, следующим же мигом вспоминая даже те научные слова, которые добросовестно проспал на занятиях.
И вот на пороге дома пана сотника появился очередной «учитель» - Хома Брут, он же Брутальный Фома, он же Хомус Бруталис. Над панночкиной добродетелью нависла новая угроза. На сей раз - реальная. Ибо Фома был состоявшимся сердцеедом. Сей факт могли подтвердить многие достойные женщины - торговки, вдовы и просто жительницы Киева - имевшие неосторожность проживать в непосредственной близости от семинарии. Могли бы, если бы вдруг почему-то того захотели... Но слухи... Слухи о его подвигах на этом, не привечаемом господом поприще, распространялись, не приведи бог, какие. Сам ректор долго сомневался, отправлять ли именно domine Хому. Но бурсак (сильно поизносившись в последнее время) упрашивал настойчиво и, надо сказать, весьма аргументированно - пообещав ректору половину своего будущего навара. «Сотник не даст разгуляться, шкуру спустит с босяка за косой взгляд», - успокоил себя тот и в конце концов дал добро.
Как оказалось позднее - очень зря.
ОЧЕНЬ ЗРЯ...
НЕиСТОРик
Воскресенье, 04 Ноября 2018 г. 19:20 (ссылка)
В верстах пятидесяти от Киева, в местах благочестивых, красивых до крайности и такоже до крайности изобильных росла себе панночка. Росла панночка без матери, отец был её единственным воспитателем. Отец сотник - хозяин окрестных земель - в ней души не чаял. Исполнял любое ее желание; красавица отвечала отцу искренней дочерней любовью, послушанием и добродетельным поведением. Приветлива была и к козакам, при сотнике состоявшим, и к дворовым и ко всем окрестным поселянам. Крестьяне, зная и не раз ощущая на себе жёсткий характер пана сотника, отвечали панночке взаимностью; понимали, что лишь она в состоянии смягчать крутой нрав отца. Не раз бывало, что под её взглядом суровый батько таял, как воск на жаре, и вполне достойный розг работник уходил со словесным выговором, тихой скороговоркой благословляя милосердие панской дочери. Панночка была в меру набожной, знала умные церковные книги. По тогдашней моде состоятельный отец нанимал ей время от времени учителей из семинарии, щедро одаривая ректора просом, яйцом и осетриной. Да и сами учителя - бурсаки старших ступеней, приходившие на вакансии, - обижены никогда не были. Возвращались в семинарию в новых сапогах и свитках, сытые, да и с червонцами золотыми в кармане - первым делом бросались к ректору со словами благодарности за протекцию.
Не лишне добавить - для ревнителей нравственности:
Молодым бурсакам, кроме всего прочего, во время занятий с юной прелестной девушкой приходилось бороться и со скоромными мыслями... видимо... Но во избежание этого... видимо... в углу светлицы постоянно переминался доверенный сотника козак, оглаживая седые с желтизной от табака усы. Обычно это были Явтух или Дорош, оба со шрамами былой славы на загорелых лицах, вполне пожилые, суровые и вполне способные одним своим взглядом выбить всю возможную дурь из головы «учителя». Ровным счётом ничего не понимая из того, о чем говорили панночка и бурсаки, умудрённые жизненным опытом стражи отлично чуяли общее течение разговоров. И время от времени тихонько покрякивали в усы. А уж если случалось козацкой сабле выйти на палец из ножен и с твёрдым негромким звуком вернуться обратно - «учитель» мигом забывал всё скоромное, следующим же мигом вспоминая даже те научные слова, которые добросовестно проспал на занятиях.
И вот на пороге дома пана сотника появился очередной «учитель» - Хома Брут, он же Брутальный Фома, он же Хомус Бруталис. Над панночкиной добродетелью нависла новая угроза. На сей раз - реальная. Ибо Фома был состоявшимся сердцеедом. Сей факт могли подтвердить многие достойные женщины - торговки, вдовы и просто жительницы Киева - имевшие неосторожность проживать в непосредственной близости от семинарии. Могли бы, если бы вдруг почему-то того захотели... Но слухи... Слухи о его подвигах на этом, не привечаемом господом поприще, распространялись, не приведи бог, какие. Сам ректор долго сомневался - отправлять ли именно domine Хому. Но бурсак (сильно поизносившись в последнее время) упрашивал долго и, надо сказать, весьма аргументированно - пообещав ректору половину своего будущего навара. «Сотник не даст разгуляться, шкуру спустит с босяка за косой взгляд», - успокоил себя тот и в конце концов дал добро.
Как оказалось позднее - очень зря.
ОЧЕНЬ ЗРЯ...
Чортова_Дюжина (Автор -НЕиСТОРик)
Понедельник, 23 Октября 2018 г. 00:00 (ссылка)
НЕиСТОРическое политически-конъюнктурное толкование
повести Н. В. Гоголя «Вий».
Краткое содержание:
Светская (пан сотник) и интеллектуальная (ректор) элиты польского культурного происхождения заставляют украинский народ (Хому) в течение нескольких волн культурно-исторической экспансии (трёх ночей) проходить испытание на наличие культурной идентичности.
Испытание не пройдено.
Ключевые слова: грамматик, гном, ритор, нечисть, философ, Вий, богослов, томос.
Ссылки в тексте - на мои посты украинской тематики (2014 года, личные, эмоциональные. Сейчас уже всё перегорело... )
Цитаты из повести Николая Васильевича в тексте выделены болдом.
Две ночи Речь Посполита пыталась вытравить из подвластного ей народа православную душу и южнорусскую самость. Древние (византийские) православные молитвы и заклинания уберегали Хому - но проходила ночь, не делал выводов бурсак. Как только непосредственная опасность отступала, предпочитал он плотские удовольствия духовным упражнениям. Страшна освещённая церковь ночью, с мёртвым телом и без души людей. Даже когда после второй ночи поседел от страха, единственным дневным выходом и выводом оказалось - еда, сивуха и тропака до упаду; никак не молитва!
В третью ночь (Козье болото-2004 - Козье болото-2014) Польша привела на подмогу всю западную нежить, и самого ВИЯ! (убойные информационные технологии фокусного воздействия).
В третью ночь нечисть местная помогла поднять Вию веки на его железном лице.
В третью ночь Малороссия-Украина (душа её православная) окончательно погибла.
Ослабленная отсутствием серьезных духовных вызовов, горилкой и вишневым садочком коло хаты, душа малороссийская не смогла избежать искушения, глянула в глаза Вию, чем облегчила наведение фокуса инфо-технологий. Своим железным пальцем указал Вий прямо и строго по азимуту и углу места - вот они, оставшиеся потаённые душевные струны! бей!! рви!!! жги!!!! С новой и страшной силою набросились на Хому гномы финансовые и нечисть псевдодуховная. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха.
И вот уже пятый год мятущийся дух не знает покоя между землёй и небесами, время от времени задевая крылом умы грамматиков и риторов, философов и богословов на земле украинской. От этих прикосновений у философов и богословов - взрослых учёных мужей - случаются приступы объективности в оценке состояния трупа Украины.
Но проходит миг, современный философ крестится вареником величиной в шляпу и: - свят! свят! ведь две руки, две ноги, голова - налицо все признаки живого человека - .... и забывает о холодном прикосновении.
Задевая же неокрепшие умы грамматиков и риторов безусых, вызывает у них дух Хомы лишь приступы чёрной депрессии. И тогда чёрная ненависть или чёрное безразличие овладевают молодыми умами. Умами! ибо дУши у них и вовсе не отрастают.
Вот уже пятый год бездыханное тело Украины лежит посреди обесчещенной церквушки, которая обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдёт теперь к ней дороги - а и не надо никому! По крику второго петуха в дверях и железных окнах застыли гномы и прочая нечисть, помогавшие Вию поднимать веки и фактически убившие несчастного философа. Нечисть всё ещё распространяет вокруг себя смрадный запах на тв-каналах Украины - но это уже не надо никому!
Один из выживших мелких гномов всё ещё пытается рядиться в снятые с мёртвого Хомы бурсацкие одеяния и ходит по окрестным хуторам с песнями о томосе, что Брут жив, и церковь не обесчещена, а модерново отреставрирована. Звать коричневого гнома Петро, у него необычайно острый слух - он один услыхал в третью ночь первого петуха, поэтому и жив остался, зарывшись в плотный шоколадный суглинок.
И вместо постскриптума - видео времён второго майдана.
Немного не в тему - но мне, почему-то, кажется это краткое интервью
оченно эмоционально созвучным:
|